Неточные совпадения
У нас теперь не то
в предмете:
Мы лучше поспешим на бал,
Куда стремглав
в ямской карете
Уж мой Онегин поскакал.
Перед померкшими домами
Вдоль сонной улицы
рядамиДвойные фонари карет
Веселый изливают свет
И радуги на снег наводят;
Усеян плошками кругом,
Блестит великолепный дом;
По цельным
окнам тени ходят,
Мелькают профили голов
И дам и модных чудаков.
Карандышев (
у окна). Вот, изволите видеть, к вам подъехал; четыре иноходца
в ряд и цыган на козлах с кучером. Какую пыль
в глаза пускает! Оно, конечно, никому вреда нет, пусть тешится, а
в сущности-то и гнусно, и глупо.
У окна сидел и курил человек
в поддевке, шелковой шапочке на голове, седая борода его дымилась, выпуклыми глазами он смотрел на человека против него,
у этого человека лицо напоминает благородную морду датского дога — нижняя часть слишком высунулась вперед, а лоб опрокинут к затылку,
рядом с ним дремали еще двое, один безмолвно, другой — чмокая с сожалением и сердито.
Рядом с ним,
у окна, читает сатирический журнал маленький человечек, розовощекий, курносый, с круглыми и очень голубыми глазками, размером
в пуговицу жилета.
Белые двери привели
в небольшую комнату с
окнами на улицу и
в сад. Здесь жила женщина.
В углу,
в цветах, помещалось на мольберте большое зеркало без рамы, — его сверху обнимал коричневыми лапами деревянный дракон.
У стола — три глубоких кресла, за дверью — широкая тахта со множеством разноцветных подушек, над нею, на стене, — дорогой шелковый ковер, дальше — шкаф, тесно набитый книгами,
рядом с ним — хорошая копия с картины Нестерова «
У колдуна».
Это особенно усилилось дня за два перед тем, когда он пришел к ней
в старый дом с Гете, Байроном, Гейне да с каким-то английским романом под мышкой и расположился
у ее
окна рядом с ней.
Обращаясь от двора к дому, Райский
в сотый раз усмотрел там,
в маленькой горенке,
рядом с бабушкиным кабинетом, неизменную картину: молчаливая, вечно шепчущая про себя Василиса, со впалыми глазами, сидела
у окна, век свой на одном месте, на одном стуле, с высокой спинкой и кожаным, глубоко продавленным сиденьем, глядя на дрова да на копавшихся
в куче сора кур.
Мы заглянули
в длинный деревянный сарай, где живут 20 преступники. Он содержится чисто.
Окон нет.
У стен идут постели
рядом, на широких досках, устроенных, как
у нас полати
в избах, только ниже. Там мы нашли большое общество сидевших и лежавших арестантов. Я спросил, можно ли, как это
у нас водится, дать денег арестантам, но мне отвечали, что это строго запрещено.
Они стали все четверо
в ряд — и мы взаимно раскланялись. С правой стороны, подле полномочных, поместились оба нагасакские губернатора, а по левую еще четыре, приехавшие из Едо, по-видимому, важные лица. Сзади полномочных сели их оруженосцы, держа богатые сабли
в руках; налево,
у окон, усажены были
в ряд чиновники, вероятно тоже из Едо: по крайней мере мы знакомых лиц между ними не заметили.
В окно был виден
ряд карет; эти еще не подъехали, вот двинулась одна, и за ней вторая, третья, опять остановка, и мне представилось, как Гарибальди, с раненой рукой, усталый, печальный, сидит,
у него по лицу идет туча, этого никто не замечает и все плывут кринолины и все идут right honourable'и — седые, плешивые, скулы, жирафы…
Бежит Помада под гору, по тому самому спуску, на который он когда-то несся орловским рысаком навстречу Женни и Лизе. Бежит он сколько есть силы и то попадет
в снежистый перебой, что пурга здесь позабыла, то раскатится по наглаженному полозному следу, на котором не удержались пушистые снежинки. Дух занимается
у Помады. Злобствует он, и увязая
в переносах, и падая на голых раскатах, а впереди, за Рыбницей,
в ряду давно темных
окон, два
окна смотрят, словно волчьи глаза
в овраге.
Рассказывали про него, — и это могло быть правдой, — что
в одну чудесную весеннюю ночь, когда он сидел
у открытого
окна и проверял ротную отчетность,
в кустах
рядом с ним запел соловей.
В одно зимнее утро, часов
в одиннадцать,
в кофейной был всего только один посетитель: высокий мужчина средних лет,
в поношенном сюртуке, с лицом важным, но не умным. Он стоял
у окна и мрачно глядел на открывавшийся перед ним Охотный
ряд.
Усадил Матвея
у окна на скамью
рядом с собою и, обняв его за плечи, нагнулся, заглядывая
в лицо славными своими глазами.
Иногда она сносила
в комнату все свои наряды и долго примеряла их, лениво одеваясь
в голубое, розовое или алое, а потом снова садилась
у окна, и по смуглым щекам незаметно, не изменяя задумчивого выражения доброго лица, катились крупные слёзы. Матвей спал
рядом с комнатою отца и часто сквозь сон слышал, что мачеха плачет по ночам. Ему было жалко женщину; однажды он спросил её...
Нет, уж это дело
в Одессе произошло. Я думаю, какой ущерб для партии? Один умер, а другой на его место становится
в ряды. Железная когорта, так сказать. Взял я, стало быть, партбилетик
у покойника и
в Баку. Думаю, место тихое, нефтяное, шмендефер можно развернуть — небу станет жарко. И, стало быть, открывается дверь, и знакомый Чемоданова — шасть. Дамбле!
У него девятка,
у меня жир. Я к
окнам, а
окна во втором этаже.
У окна, одетая пастушкой, сидела графиня Ш.,"царица ос", окруженная молодыми людьми;
в числе их отличался своей надменной осанкой, совершенно плоским черепом и бездушно-зверским выражением лица, достойным бухарского хана или римского Гелиогабала, знаменитый богач и красавец Фиников; другая дама, тоже графиня, известная под коротким именем Lisе, разговаривала с длинноволосым белокурым и бледным"спиритом";
рядом стоял господин, тоже бледный и длинноволосый, и значительно посмеивался: господин этот также верил
в спиритизм, но, сверх того, занимался пророчеством и, на основании апокалипсиса и талмуда, предсказывал всякие удивительные события; ни одно из этих событий не совершалось — а он не смущался и продолжал пророчествовать.
Шёл дождь и снег, было холодно, Евсею казалось, что экипаж всё время быстро катится с крутой горы
в чёрный, грязный овраг. Остановились
у большого дома
в три этажа. Среди трёх
рядов слепых и тёмных
окон сверкало несколько стёкол, освещённых изнутри жёлтым огнём. С крыши, всхлипывая, лились ручьи воды.
И всегда он видел, что после насыщения жалобами отцом овладевает горячий зуд, беспокойное желание обижать людей, издеваться над ними. Он шёл к старухе жене, сидевшей
у окна в сад, положив на колени ненужные руки, уставя пустые глаза
в одну точку; он садился
рядом с нею и зудел...
Чувствуя себя
в опасности пред этим человеком, она пошла наверх к дочери, но Натальи не оказалось там; взглянув
в окно, она увидала дочь на дворе
у ворот,
рядом с нею стоял Пётр. Баймакова быстро сбежала по лестнице и, стоя на крыльце, крикнула...
С большим трудом повернув голову направо и налево, отчего
у меня зашумело
в ушах, я увидел слабо освещенную длинную палату с двумя
рядами постелей, на которых лежали закутанные фигуры больных, какого-то рыцаря
в медных доспехах, стоявшего между больших
окон с опущенными белыми шторами и оказавшегося просто огромным медным умывальником, образ Спасителя
в углу с слабо теплившейся лампадкою, две колоссальные кафельные печи.
Ночь на 12 августа была особенно неприветлива: дождь лил как из ведра, ветер со стоном и воем метался по улице, завывал
в трубе и рвал с петель ставни
у окон; где-то скрипели доски, выла мокрая собака, и глухо шумела вода
в пруде, разбивая о каменистый берег
ряды мутных пенившихся волн.
Вот что мне представлялось: ночь, луна, свет от луны белый и нежный, запах… ты думаешь, лимона? нет, ванили, запах кактуса, широкая водная гладь, плоский остров, заросший оливами; на острове,
у самого берега, небольшой мраморный дом, с раскрытыми
окнами; слышится музыка, бог знает откуда;
в доме деревья с темными листьями и свет полузавешенной лампы; из одного
окна перекинулась тяжелая бархатная мантия с золотой бахромой и лежит одним концом на воде; а облокотясь на мантию,
рядом сидят он и она и глядят вдаль туда, где виднеется Венеция.
Николай и Ольга с первого взгляда поняли, какая тут жизнь, но ничего не сказали друг другу; молча свалили узлы и вышли на улицу молча. Их изба была третья с краю и казалась самою бедною, самою старою на вид; вторая — не лучше, зато
у крайней — железная крыша и занавески на
окнах. Эта изба, неогороженная, стояла особняком, и
в ней был трактир. Избы шли
в один
ряд, и вся деревушка, тихая и задумчивая, с глядевшими из дворов ивами, бузиной и рябиной, имела приятный вид.
Завтра и послезавтра и
в целый
ряд последующих дней
у нас все шло по-прежнему: все наслаждались прекрасными днями погожего лета, два старшие мальчика пели под моими
окнами «Anku dranku dri-li-dru», а окрещенный пеленашка спал
в своей коляске, как вдруг совершенно неожиданно вся эта тишь была прервана и возмущена набежавшею с моря страшною бурею.
Двор,
в который мы вошли, был узок. С левой стороны бревенчатый сарай цейхгауза примыкал к высокой тюремной стене, с правой тянулся одноэтажный корпус, с
рядом небольших решетчатых
окон, прямо — глухая стена тюремной швальни, без
окон и дверей. Сзади ворота,
в середине будка,
у будки часовой с ружьем, над двором туманные сумерки.
Цирельман сел на кровати и тут только заметил, что его жена тоже сидит и смотрит
в окно. Она была без парика, который носят все правоверные замужние еврейки, — коротковолосая и растрепанная, с голыми руками и шеей, и лицо ее
в темноте показалось Гершу чужим, незнакомым и поразительно белым. И он слышал, как
рядом с ним зубы
у его жены колотились друг о друга мелкой и частой дробью.
По времени стали замечать, что
в келейных
рядах да
в задних избáх по иным деревням
у старых девок
в зимние ночи люди сбираются будто на су́прядки, крепко изнутри запираются, плотно закрывают
окна ставнями и ставят на дворе караульных, а потом что-то делают втайне…
Я нанял квартиру на конце Заречья
у мещанина, содержащего фруктовый сад; весь домик
в три комнаты я занимаю один. Крыльцо и
окна приемной выходят на улицу, из спальни виден сад с яблонями и длинными
рядами кустов черной смородины, крыжовника, барбариса.
И начался длинный
ряд деревенских новостей.
В зале уютно, старинные, засиженные мухами часы мерно тикают,
в окна светит месяц… Тихо и хорошо на душе. Все эти девчурки-подростки стали теперь взрослыми девушками; какие
у них славные лица! Что-то представляет собою моя прежняя «девичья команда»? Так называла их всех Софья Алексеевна, когда я, студентом, приезжал сюда на лето…
M-me Шумихина и Нюта проснулись
в первом часу. Володя слышал, как проснувшаяся m-me Шумихина со звоном открыла
у себя
окно, как на ее грубый голос ответила Нюта раскатистым смехом. Он видел, как отворилась дверь и из гостиной потянулась к завтраку вереница племянниц и приживалок (
в толпе последних была и maman), как замелькало умытое, смеющееся лицо Нюты, а
рядом с ее лицом черные брови и борода только что приехавшего архитектора.
Тяжелое беспокойство овладело им. Он лег, потом встал и поглядел
в окно, не едет ли верховой? Но верхового не было. Он опять лег, через полчаса встал и, не выдержав беспокойства, вышел на улицу и зашагал к церкви. На площади, около ограды, было темно и пустынно… Какие-то три солдата стояли
рядом у самого спуска и молчали. Увидев Рябовича, они встрепенулись и отдали честь. Он откозырял им
в ответ и стал спускаться вниз по знакомой тропинке.
Приехали мы
в Бейтайцзеин. Деревня была большая,
в две длинных улицы, но совершенно опустошенные. Фанзы стояли без крыш, глиняные стены зияли черными квадратами выломанных на топку
окон и дверей. Только на одной из улиц тянулся
ряд больших богатых каменных фанз, совершенно нетронутых.
У ворот каждой фанзы стояло по часовому.
На станциях солдаты прямо шли
в зал первого-второго класса, рассаживались за столами, пили
у буфета водку. Продажа водки нижним чинам, сколько я знаю, была запрещена, но буфетчики с торопливою готовностью отпускали солдатам водки, сколько они ни требовали. Иначе дело кончалось плохо: солдаты громили буфет и все кругом разносили вдребезги. Мы проехали целый
ряд станций, где уж ничего нельзя было достать: буфеты разгромлены, вся мебель
в зале переломана,
в разбитые
окна несет сибирским морозом.
Вышедши из опочивальни княжны, она вошла к себе
в горенку, находившуюся
рядом, и, не вздувая огня, скорее упала, чем села, на лавку
у окна, вперив взгляд своих светящихся
в темноте глаз
в непроглядную темень январской ночи, глядевшуюся
в это
окно.
Любовники остановились
у дверей ледяного дома. Чудное это здание, уж заброшенное, кое-где распадалось; стража не охраняла его; двери сломанные лежали грудою. Ветер, проникая
в разбитые
окна, нашептывал какую-то волшебную таинственность. Будто духи овладели этим ледяным дворцом. Два
ряда елей с ветвями, густо опушенными инеем, казались рыцарями
в панцирях матового серебра, с пышным страусовым панашом на головах.